Так дворцовый покой превращается в каземат,
Так герой пропускает бой, не справляясь с ленью.
Так отчаянная, нескончаемая зима
Не даёт нам ни перерыва, ни послабленья.
Заключаешь себя в самовыстроенный лазарет,
Всё пытаясь понять, почему всё в тебе потухло,
Засыпаешь, измученно глядя в глаза заре,
Ощущая себя жалкой пешкой в чужой игре,
Не имеющей права голоса глупой куклой.
Здесь бы чем-то согреться, не то что уж там согреть.
Этот холод въедается в душу, как в ткань чернила.
Если я ещё я, то не более чем на треть,
Я сама всё разрушила, думая, что чинила
Механизм свой игрушечный – винтики, проводки,
А теперь говорю невпопад, улыбаюсь криво,
Но, как принято, рюшечки, ленточки, завитки –
В мире кукол законы бесхитростны и крепки:
Ты пуста, но с фасада обязана быть красива.
А когда после бала вернёшься опять к золе,
И покажутся снами картины былого пира,
Удержаться бы на земле, где уж там в седле,
И открыть бы глаза, уж какие там тайны мира.
Вкус познания, прежде сладкий, противно-кисл,
И намного приятнее – не получить ответа.
Здесь найти бы себя, а не то что какой-то смысл,
И какой там огонь… Хоть бы маленький лучик света.
На усталой, заледенелой моей земле
Круглый год ничего съестного не вырастает.
Я нуждаюсь в тепле, я нуждаюсь в простом тепле...
Но чем дальше, тем всё становится тяжелей
Верить в то, что когда-нибудь всё-таки лёд растает.
Временами что глыбой каменной сдавит грудь –
Не лишиться б дыхания, где уж там вдохновенья.
Говорят, что однажды каждый найдёт свой путь.
Но как быть, если цепь событий теряет звенья?
Здесь с ума не сойти бы. Не то что уж там с пути.
В навигаторе судеб все данные устарели.
А зима всё не может, не может нас отпустить.
Ледяною рукою упорно ведёт к апрелю.
